Ставки на спорт 
В одной из своих книг Михаил Веллер назвал нашу историю «…свитком тайн, пересказанных глупцом по испорченному телефону». Это там, в «просвещенных европах», на политической сцене блистают яркие личности, способные повернуть ход истории. У нас всегда все войны выигрывает Женераль Мороз… А политические победы свершаются промыслом Божьим или волею случая.
Яркая иллюстрация этого тезиса: история создания Второго ополчения, в 1612 году освободившего Москву от поляков. Если верить школьному учебнику истории, все началось с зажигательной речи Кузьмы Минина на сходе нижегородского посада. Призыв создать ополчение и изгнать оккупантов горожане дружно одобрили и сразу принялись собирать деньги на жалование ратным людям. Каждый должен был отдать на спасение родины «пятую деньгу» – 20% своего достояния – а многие жертвовали и больше. Но кому они несли эти деньги? Не князю, не боярину… Простому мяснику!
Воины для новой армии тут же находятся. Это смоленские дворяне, закаленные в боях с поляками и после захвата врагами их города ушедшие вглубь России, по странной случайности, – именно в окрестности Нижнего Новгорода. Главным воеводой, с подсказки Минина, приглашают человека со стороны – Дмитрия Пожарского. И это при том, что у города есть свои воеводы. Пожарский, что характерно, совсем недавно лечился от ран в далеком Мугрееве, но уже успел переехать в Нижегородский уезд. Воевода соглашается, но с условием, что в сотоварищи получит доселе неизвестного ему Минина…
И в дальнейшем эти два человека руководят освободительной борьбой так дружно и слаженно, будто прослужили вместе не один год. А ведь они впервые встретились, скорее всего, уже в Нижнем Новгороде! Создается впечатление, что из рассказа о спасении России выдернут главный стержень: в нем отсутствует ключевой персонаж. Тот, кто все это придумал и организовал.
Кто же это был?
Лето 1611 года стало переломной точкой в долгой войне, которая была для ее участников одновременно и внешней, и внутренней. 3 июня войска Сигизмунда III овладели Смоленском. 16 июля в Великий Новгород ворвались ратники Карла IX, а через шесть дней казаки убили главу земского воинства Прокопия Ляпунова. После этого Первое ополчение начало стремительно распадаться. Казалось, спасти страну уже невозможно…
К счастью, так думали не все. 5 августа 1611 года свияжнин Родион Мосеев проник в захваченный поляками Кремль и вынес оттуда грамоту с призывом к нижегородцам: начать сбор новой земской рати.
Автором письма был пленный патриарх Гермоген.
Важно помнить, что Мосеев сумел лично проникнуть к Гермогену, а следовательно, привёз от него не только письменные, но и устные распоряжения. Ведь Нижний Новгород традиционно не имел собственного епископа и находился в прямом подчинении у московского первосвященника. Гермоген, всегда глубоко вникавший в дела, конечно же, знал, кому из горожан можно доверить казну. А поскольку взявшийся за сбор средств на ополчение Кузьма Минин был избран земским старостой на том же сходе 1 сентября 1611 года, где зачитывалось письмо патриарха, можно с большой долей вероятности утверждать, что его кандидатуру предложил «миру» именно Гермоген. Эта рекомендация и стала источником того огромного политического влияния, которое приобрел Минин среди сторонников нового движения с первых дней его основания.
Некоторые историки с недоверием воспринимают сведения о встрече Мосеева и Гермогена – ведь патриарх с апреля 1611 года находился под арестом, и его келью в монастыре хорошо охраняли. Однако 4 августа 1611 года к Москве с большим обозом подошло воинство Петра Сапеги.
Прорываясь в Кремль, поляки атаковали казачьи острожки за Яузой, а навстречу им ударили ратники Гонсевского. Казакам удалось отбиться, но на следующий день Сапега снова пошёл на прорыв, только уже через Арбатские и Никитские ворота. И опять Гонсевский ударил навстречу. Поскольку проход обоза с провиантом был для поляков делом жизни и смерти, в атаку на Белый город они бросили все силы. Надзор за Гермогеном ослаб, чем и воспользовался Мосеев.
Однако дело, за которое взялись нижегородцы, было очень непростым. Минин оказался гениальным организатором, но армии требовался полководец. О том, как уговаривали Дмитрия Пожарского нижегородские послы, написано во всех книгах о Смутном времени. Но никто из авторов не акцентирует внимание на трех важнейших обстоятельствах…
Первое: в числе тех, кто предлагал Пожарскому возглавить армию, отсутствуют местные воеводы! Хотя Репнин водил нижегородскую рать под Москву в составе Первого ополчения, а Алябьев вместе с посадскими рассылал по окрестностям списки с грамот Гермогена. Второе: приняв предложение, Пожарский появился в Нижнем только 28 октября, но городские воеводы не посмели оспаривать его первенство. Конечно, князь Дмитрий прибыл туда не один, а в сопровождении нескольких сотен смоленских и вяземских дворян, но обычно местническим спорам это не мешало. И наконец, третье: в дальнейшем схожие ситуации повторялись неоднократно, но до самого сражения за Москву никто из бояр и окольничих даже не пытался поспорить со скромным стольником за власть над земской армией!
Случай, доселе небывалый в истории Московской Руси…
Однако если предположить, что Минина и Пожарского рекомендовал на их посты Гермоген, противоречия исчезают. Ведь его авторитет среди патриотов в то время был непререкаем. Но почему же, скажут тогда скептики, народные вожди не ссылались на патриарха публично? Это легко объяснить. Гермоген томился в польском плену, и о его роли в создании народной армии широко распространяться не стоило. Это могло спровоцировать оккупантов, дать им повод для расправы над узником. Но сохраняя сдержанность в речах, Минин и Пожарский подчеркнули ведущую роль патриарха символикой. Главной святыней Второго ополчения стала икона Казанской Божьей Матери, при обретении которой ключевую роль сыграл Гермоген.
Так каким же был этот человек, чей план спасения России оказался настолько хорош, что ему не помешали ни арест, ни даже смерть создателя?
О ранних годах жизни Гермогена известно немного. Даже дату рождения мы знаем приблизительно – 1530 год. Достоверно известно, что он много лет служил приходским священником в Казани. Потом, после смерти жены, принял постриг и в 1588 году получил назначение сначала игуменом, а затем и архимандритом Спасо-Преображенского монастыря. В мае 1589 года патриарх Иов возвел Гермогена в сан епископа и поставил во главе вновь учрежденной Казанской митрополии.
Следующий рывок в карьере был связан со скандалом на свадьбе Лжедмитрия I, где Гермоген публично выступил против брака государя с католичкой.
«Не подобает православному Царю брать некрещеную (безкупельный римский обряд в России таинством не считали) и вводить в святую Церковь. Не делай так, Царь: никто из прежних Царей так не делал…»
Разъяренный самозванец приказал лишить Гермогена сана и отправить в заточение в Казань. Однако до этого не дошло: 17 мая 1606 года князь Василий Шуйский совершил государственный переворот. Лжедмитрий I погиб. Через три дня Шуйский сам стал царем, и 3 июля на духовном Соборе Гермогена избрали Всероссийским Патриархом.
В одном фантастическом сериале старый учитель напутствует героя словами: «Иди по жизни своей дорогой: если ты достаточно мудр, силен и тверд в своем выборе – Вселенная присоединится к тебе!»
Эти слова очень подходят Гермогену. В течение всей Смуты он придерживался твердой позиции: стране нужен русский царь, избранный «Всей Землей». После отречения Шуйского бояре предлагали трон принцам трех стран: Польши, Швеции и Германии. Но история пошла по пути, указанному ей Гермогеном!
Он был первым, кто (ещё в 1610 году) предложил избрать на царство Михаила Романова, разработал план по «продвижению» своего кандидата и собрал команду единомышленников, способных завершить начатое дело. Ведь патриарх понимал, что сам не доживет до победы – рано или поздно оккупанты догадаются, кто руководит освободительной борьбой, и «наградят» его мучительной смертью…
Царские выборы
Фактически, история новой династии началась в июне 1610 года, когда ратники Григория Валуева привезли в Москву «воровского патриарха» Филарета, захваченного в плен под Волоколамском. Вопреки нравам и обычаям того времени, глава рода Романовых не отправился в застенок или на дыбу, а вернулся на свое московское подворье… Потому что за него горячо вступился Гермоген. Он публично объявил Филарета жертвой «зловредных воров», подтвердил ранее принадлежащий ему сан митрополита и вернул на Ростовскую епархию.
Таким образом, уже к середине 1610 года сложился «союз двух патриархов», которые ликвидировали раскол русской церкви и начали формировать патриотическую партию, призванную изгнать оккупантов, прекратить Смуту и обеспечить честные выборы царя. Лучшим кандидатом на трон они считали Михаила Романова, однако слишком уж сильно выпячивать его в тот момент не пытались. Они были опытными политиками и понимали, что вначале нужно отбить русский трон у ставленника семибоярщины – Владислава.
Вскоре Филарет отправился послом к Сигизмунду III. Его задачей было: во что бы то ни стало сохранить в договоре об избрании Владислава неприемлемое для короля условие о переходе его сына в православие. Гермоген, со дня на день ожидавший ареста, создал внемосковский патриотический центр, способный взять на себя роль коллективного пропагандиста. Им стал Троице-Сергиев монастырь. Возглавил обитель близкий соратник патриарха – архимандрит Дионисий.
После освобождения Москвы от поляков страной формально руководил Дмитрий Трубецкой – глава объединённого земского правительства. Он же и председательствовал на Соборе 1613 года, созванном для избрания царя. Однако все ключевые решения принимались большинством голосов на заседаниях «триумвирата»: Трубецкой, Минин, Пожарский. Поверхностный анализ действий правительства показывает, что каждое из них (отказ от кандидатур иностранных принцев, роспуск по домам дворянских полков, высылка в Ярославль вождей Боярской думы) постепенно расчищает Трубецкому дорогу к трону.
Однако внимательный взгляд подмечает, что многие решения «триумвирата» снижают шансы его главы на избрание. И в то же время, расчистка поля от конкурентов с каждым днём увеличивает популярность другого кандидата — Михаила Романова. Но напрямую Минин и Пожарский за него агитировать, понятное дело, не могли. Это сразу дошло бы до Трубецкого. А потому главным рупором «романовской партии» стали троицкие монахи. В решающий момент они открыто поддержали кандидатуру Михаила и предоставили для собрания его сторонников свое подворье в Китай-городе. Присутствовавшие на этой сходке дворяне, купцы, атаманы, представители слобод и полков постановили добиваться избрания на трон юного Романова, упирая на то, что его отец – родной племянник царицы Анастасии, первой и любимой жены Ивана Грозного.
На следующем заседании Собора, участники сходки дружно выступили за кандидатуру Михаила. Руководивший заседанием Трубецкой попытался заволокитить вопрос, предложив вызвать претендента в столицу. В ответ троицкий келарь Авраамий Палицын призвал вынести обсуждение за стены дворца и узнать, что думает о кандидатуре Михаила народ. Его горячо поддержали другие сторонники Романова. Видя, как много людей требует избрания Михаила, на их сторону перешли несколько влиятельных выборщиков во главе с боярином Василием Морозовым. Он вышел на Лобное место и обратился к народу с речью. Толпа отозвалась шумом одобрения. Противники Михаила еще некоторое время пытались бороться, но они не смогли выдвинуть кандидата из боярской среды, а об иностранном принце простой люд не желал даже слушать. Толпа отказывалась расходиться, пока соборные чины ни проголосовали за избрание Романова.
Неблагодарные потомки?
Возникает законный вопрос: почему же эти деяния Гермогена до сих пор неизвестны широкой публике? В первые годы Михаилу и Филарету было не до замученного оккупантами героя – дай Бог разобраться с текущими проблемами. Затем, при Алексее Михайловиче и патриархе Никоне, тело Гермогена с почестями перенесли из Чудового монастыря в Успенский собор Кремля. Однако вскоре глава церкви рассорился с царем из-за власти и им обоим снова стало не до Гермогена.
Петр I пост первосвященника упразднил, так что ему и его преемникам было не с руки прославлять кого-либо из ранее живших патриархов, и о Гермогене снова вспомнили лишь на 300-летие дома Романовых. В 1913 году Русская православная церковь причислила его к лику святых. Однако вскоре после этого началась Первая Мировая война, затем революция… И опять герой-патриарх оказался забыт.
Прошло еще сто лет. В 2013 году у кремлёвской стены рядом с Манежем открыли памятник Гермогену. Однако вокруг его подвига по-прежнему царит информационный вакуум. Хочется верить, что это уже ненадолго. Ведь восстановить память о Гермогене – нам, жителям XXI века, нужно намного больше, чем ему. Слишком уж часто там, где забыты настоящие герои, начинают славить циников, поклоняться предателям и почитать негодяев.
Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск
